Беседы о Таинстве Причащения. Беседа первая.
БЕСЕДА ПЕРВАЯ
23 февраля 2015 года,
понедельник, 19:30
«И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке,
и поместил там человека, которого создал.
И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево,
приятное на вид и хорошее для пищи,
и дерево жизни посреди рая».
Бытие. 2 глава, 8-9 стихи.
Дорогие братья и сестры! Я хотел бы посвятить эти вечера размышлениям об очень важных сторонах нашей церковной жизни. Содержание этого разговора будет, в первую очередь, касаться нашей общины.
То, что я буду говорить все эти вечера, является не плодом моей фантазии, не результатом моих домыслов, не чем-то новым в церковной жизни – это то, что обычно и совершенно естественно для Церкви. Просто, к сожалению, мы не совсем ясно и правильно представляем себе это совершенно естественное явление церковной жизни. И от того, что мы не имеем такого ясного представления, у нас возникают различные перекосы. Мне хотелось бы, чтобы мы эти перекосы исправили и в будущем могли их избежать.
* * *
Наша христианская жизнь должна быть осознанной. Мы должны отдавать себе отчет в том, что значит быть христианами? Что дает нам Христос? Что дает нам христианство? Ради чего мы стали христианами? И где то средство, где то звено, с помощью которого мы соединяемся с Богом? Ведь мы же верим во Христа, мы принадлежим Православной Церкви и знаем, что мы спасены Христом. Но каким образом это спасение распространяется на нас? Каким образом личное воскресение Христа становится и нашим воскресением? Где это соединяющее звено, в чем оно заключается?
Такие вопросы мы задаем, и какие ответы мы можем получить? Иногда думают, что человек соединяется с Богом в молитве, в доброделании, в благочестивой жизни, в исполнении заповедей. Но, не отрицая важности всего вышеперечисленного, все-таки необходимо понимать, что и до Христа, и до воплощения Бога на земле были люди праведные, были люди святые, люди такой силы молитвы, что и небеса заключали и разрешали словом, которые исполняли заповеди Бога так, как даже не часто встречается среди христиан. Если этого было бы достаточно для того, чтобы соединиться с Ним, то тогда Он просто дал бы еще одну заповедь: «Поступайте так, как поступали такие-то вот люди и вы придете в Мое вечное Царство». Но… Бог все равно воплощается, Бог становится человеком, – значит, тех средств было недостаточно, они не могли ни спасти человека, ни возвратить ему то состояние, из которого он отпал.
И только Христос, Богочеловек, дает нам уникальное средство, которого никогда не было и которого никогда не будет. Оно есть только в Православной Церкви.
Нам очень важно сознавать, чего лишились люди, когда преступили Божию заповедь, когда грех вошел в природу их, сделав ее смертной, и в мир. Почему необходимо было Боговоплощение? В одном из церковных песнопений, которое звучало в последние дни, есть такие слова: «Сел Адам напротив Рая и плачет: “Увы мне! Больше не увижу Господа и Бога моего, и Создателя!”». Люди лишились Богообщения! Люди лишились общения с Богом в прямом смысле этого слова. Отныне этого лицезрения нет. Они лишились источника Жизни. Сами люди стали носителями не жизни, но только смерти, потому что Источником Жизни является их Творец, Бог. И вот это люди потеряли. И ни молитва, ни правильная жизнь, ни исполнение заповедей не могли преодолеть именно этого последствия грехопадения. Смерть все равно действовала в людях. Не только смерть, но… даже после смерти это райское Богообщение не восстанавливалось.
Христос вернул это общение. Христос вернул это единство. Христос подтвердил, что воскресение для вечности и счастья – реальность. Это самый главный дар, который возвращается Христом человечеству. Он стал вторым Адамом, родоначальником нового человечества, и все мы, принимая крещение, становимся детьми Христа и наследниками плодов Его спасительного подвига.
Итак, Христос дает нам дар. Что это за дар, с помощью которого мы достигаем Богообщения? Как вы, наверное, уже догадываетесь, этот дар – Причащение Тела и Крови Христовых или, по-другому, Евхаристия. Я это слово буду употреблять часто, поэтому сразу объясню, что оно означает. Евхаристия, в переводе с греческого языка, означает благодарение. Именно этим словом обозначается Таинство Причащения. И оно очень точно передает то, что в этом таинстве совершается и то, что испытывает человек: благодарение Богу за спасение, за любовь.
Мы к Причащению относимся как к одному из Таинств церковных. Наряду с Крещением, с Миропомазанием, с Соборованием, с Венчанием. Такое отношение накладывает определенный отпечаток на нас. А на самом деле Причащение, Евхаристия есть вершина всего. Это не одно из таинств. Это есть то, что дает «дыхание жизни» всему совершаемому в Церкви. Без Евхаристии нет ни одного Таинства. Без Евхаристии нет даже Церкви. И вот здесь я хотел бы более детально на этом остановиться.
Церковь мы тоже воспринимаем как некую внешнюю организацию, как некое общество людей, верующих во Христа. Но такое представление не вполне обозначает саму суть Церкви. Для того, чтобы понять, что такое Церковь нам необходимо обратиться к Священному Писанию и, в первую очередь, к посланиям апостола Павла, в которых он много внимания уделяет теме Церкви. Сразу же необходимо сказать, что учение апостола Павла, излагаемое им в посланиях, – не его личное учение, не его философия, но это то, что было ему открыто Богом. «Возвещаю вам, братья, - пишет он в послании к Галатам, - что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое. Ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа» (Гал.1,11-12). То же самое было открыто и другим апостолам, о чем они проповедовали, и что хранилось в Священном Предании. Апостол Павел лишь напоминал о значении Церкви в жизни христианина. Я сейчас приведу некоторые его высказывания из посланий.
В первом послании к Коринфянам он, обращаясь к христианам, говорит: «Когда вы собираетесь в Церковь…» (1 Кор. 11,18). Естественно, что под Церковью он подразумевает не здание, не помещение, в котором они собирались. Они могли собираться в разных местах: на дому, в каком-то пустынном месте, в тех местах, которые были недоступны для язычников и иудеев. Для апостола Павла собраться в Церковь – это значит собраться для совершения Евхаристии. Это было евхаристическое собрание. Для вкушения Тела и Крови Христовых. В понимании апостола Павла это и есть Церковь.
В послании к Ефесянам он пишет следующее: «Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец Славы…, поставил Его (то есть Христа –А.К.), выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1,17; 22-23).
Также в послании к Колоссянам он предостерегает их от лжеучителей, которые «…надмеваясь плотским своим умом и не держась Главы, от которой все тело, составами и связями будучи соединяемо и скрепляемо, растет возрастом Божиим» (Кол. 2, 18-19). Здесь опять мы встречаемся с пониманием Церкви как Тела.
Особенно пространно апостол Павел пишет о Церкви в первом послании к Коринфянам. «Вы (то есть христиане) – тело Христово, а порознь – члены». Это было завершение его предваряющего рассуждения. А предваряющее рассуждение таково: «Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих... Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние? Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно. А если бы все были один член, то где было бы тело? Но теперь членов много, а тело одно. Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды» (1 Кор. 12, 12-24).
Таким образом, как в теле есть рука, есть нога, есть глаз, есть чувства, так и все христиане, являясь по отдельности членами, все вместе составляют единое Тело, т.е. Церковь, Глава которой Христос. Это и есть та Церковь, которую «не одолеют врата ада» (Мф. 16,18). И все вместе христиане именно это тело, а порознь – члены этого тела.
Но только потому они составляют единое тело, будучи по отдельности членами, что вместе приступают к одной чаше и у нее соединяются в единый организм. А если нет причащения, то, значит, член отсечен от тела, он один. Сам собой он не может явить все тело. Что значит только рука, что значит только глаз? Они ни к чему не пригодны. Но все вместе – составляют единое тело. Так и единую Церковь составляют христиане, соединяющиеся через Причащение в единое Тело, Глава которого Христос.
Можно привести еще свидетельства, уже не из Священного Писания, а из святоотеческого наследия различных исторических эпох.
Священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский (+107), во время правления императора Траяна был осужден на смерть в Колизее и из Антиохии его под охраной сопровождали в Рим. На христианскую общину Антиохии были воздвигнуты гонения, и она рассеялась. По дороге в Рим к Игнатию, как к исповеднику, как к живому мученику приходили посланники из многих христианских общин: из Смирны, из Филадельфии, из Эфеса, из Рима и других городов, и он вместе с ними передавал этим общинам свои послания, как бы напутствия.
И вот узнав о том, что в Антиохии прекратились гонения, и верующие христиане имеют возможность снова собираться вместе для Евхаристии, он очень обрадовался и просил в послании к смирнским христианам, чтобы они послали своего представителя от себя и от него, дабы разделить радость, которая их, наконец, постигла. Он просит их: «…избрать мужа благолепнейшего и отправить, чтобы, прибывши в Сирию, поздравить их с тою радостью, что у них водворился мир, возвратилось их величие, и восстановилось их малое тело». Опять мы слышим о теле. Что имеет в виду святой Игнатий? Он радуется о возможности евхаристического собрания для сирийских христиан. Они могут снова явить полноту Церкви. Но малое тело – потому что не было епископа. Епископ, он сам, Игнатий, находился на пути в Рим и поэтому христианскую общину Антиохии возглавлял старший пресвитер. Но, несмотря на это, тело, хоть и малое, но, тем не менее, оставалось телом, т.е. было Церковью.
Еще хочу привести рассуждение одного очень известного византийского богослова XIV века святого Николая Кавасилы. В своем объяснении Божественной Литургии, он пишет следующее: «А Тайны означают и Церковь, так как Она есть «тело Христово, а порознь члены». <…>. Церковь обозначается в Таинствах не как символами…, ибо здесь не одинаковость только имени и сходство подобия, но тождество вещи, так как тайны суть Тело и Кровь Христа». Под словом «Тайны» Николай Кавасила подразумевает именно Евхаристию, именно причащение. Не все таинства или какое-то их количество, а именно причащение и такое отношение было свойственно для всего древнего святоотеческого богословия, это сохранилось и в нашем богослужении. После причащения в ектеньи священник призывает: «Прости приимше Божественных, Святых, Пречистых, Безсмертных, Небесных и Животворящих, Страшных Христовых Таин, достойно благодарим Господа». Таким образом, слово «Тайны» подразумевает именно Таинство причащение. И дальше Кавасила рассуждает так: «Если бы кто мог увидеть Церковь Христову в том самом виде, как она соединена со Христом и участвует во плоти Его, то увидел бы ее не чем другим, как только Телом Господним. Итак, нет ничего невероятного в том, что Церковь обозначается в Таинствах».
То есть здесь утверждается тождество, не синонимичность, а именно тождество понятий Церкви и Евхаристии. Там, где совершается Евхаристия, там есть Церковь, и там Церковь, где совершается Евхаристия. Если нет Евхаристии, нет Причащения, то даже если там говорят о Христе, рассуждают о каких-то богословских вещах, то это не Церковь, – это просто некое собрание по интересам.
И еще хочу привести дальнейшее рассуждение об исключительности Евхаристии в жизни христианина, о том, что именно Евхаристия определяет церковное сознание. Священномученик Ириней Лионский (130-202) говорит: «Наше учение согласно с Евхаристией, а Евхаристия, в свою очередь, подтверждает наше учение». Исповедовать Бога, исповедовать Христа, исповедовать Символ веры, не причащаясь, немыслимо.
Преподобный Макарий Египетский (300-391) пишет: «…Если и все церковное правило будет выполнено, но таинственной Евхаристии иереем не совершено и приобщения Тела Христова не было, то по церковному уставу священнодействие не довершено и служение Таинства недостаточно». Казалось бы, совершили Крещение, совершили Венчание, совершили Соборование, но не причастились. И что такого? Благодать ведь получили. Нет, не совсем так. Не завершено Таинство, потому что все венчает Евхаристия.
Приведу еще одно свидетельство, принадлежащее святителю Симеону, епископу Солунскому (+1429). Он говорит: «Это-то и составляет конец всех таинств, чтобы, освободившись от заблуждения и греховной нечистоты, и сделавшись чистыми (в Крещении) и запечатленными Христу в Святом Духе (в Миропомазании), мы причастились Плоти и Крови Самого Христа и тесно соединились с Ним». Святитель Симеон свидетельствует о причащении, как конце, т.е. завершении, всех Таинств, в данном случае Крещения и Миропомазания.
И в завершение высказывание священномученика Дионисия Ареопагита (+96), ученика апостола Павла. Он пишет: «Совершенство этих Таинств (Крещения, Хиротонии и пр.) из ее (Евхаристии) даров происходит; ибо никакое иерархическое священнодействие не бывает без совершения Божественной Евхаристии, возводящей собрание к Единому, то есть к Богу. И потому каждый раз она есть цель и глава совершаемых священнодействий». Итак, святитель Дионисий недвусмысленно считает все таинства (и в первую очередь, Крещение и Миропомазание) без Евхаристии «незавершительными», не совершенными, потому что только она одна является «целью и главой» всякого священнодействия, так как приводит к Единому Богу и полному совершенству. Здесь уместно еще раз вспомнить приводимое выше высказывание преп. Макария Египетского.
Таким образом, ни одно собрание вне Евхаристии, даже если там речь идет о Христе, не может называться Церковью. Это еще одно подтверждение тождественности Церкви и Евхаристии. Ни вера, ни святость, ни покаяние, ни проповедь, ни благотворительность, ни Крещение, ни Брак, ни Соборование, ничто прочее, если не приводит и не сопровождается Евхаристией, не может называться Церковью. Воцерковляет нашу святость, нашу веру только Евхаристия.
Приведу рассуждение одного из современных греческих богословов, митрополита Пергамского Иоанна (Зизиуласа): «Без Собрания (без евхаристического собрания) не имеет абсолютно никакого смысла любое литургическое действие, и вся христианская жизнь, включая аскетизм, добродетель, и прочее. Всему этому сообщает смысл только Собрание, то есть Божественная Евхаристия».
Конечно, возникает вопрос: а как же преподобная Мария Египетская? Классический пример, приводящийся всегда в пользу того, что Евхаристия не представляет собой центральное явление церковной жизни. На этот счет существует несколько объяснений, и я хотел бы их привести. Уже упоминавшийся митрополит Пергамский Иоанн говорит, что пример жизни преподобной Марии (как и других отшельников и пустынников, достигших спасения вне обычного литургического собрания), будучи исключением, лишь подтверждает правило. «Высшим выражением единства Церкви, - пишет он, - является Евхаристия. Когда древние соборы объявляли кого-либо еретиком, они отсекали его от евхаристического общения. И даже когда достигалось единство в вере, оно не приносило никакой пользы, если не заканчивалось евхаристическим общением. И покаяние, и святость, к примеру, преподобной Марии Египетской не смогли бы ей помочь, если бы не завершились причащением Святых Тайн».
А святой Николай Кавасила приводит более глубокое богословское размышление по этому поводу. Рассуждая о том, всякий ли может приобщиться Святых Тайн, при условии правильного своего устроения, ведь «…Господь, Который освятил и совершил (его), всегда желает освящать и хочет всякий раз преподавать Самого Себя, то что может воспрепятствовать Приобщению?», говорит: «Нет!». «Не всякий, но только тот, кто, подобно душам умерших, не может приступить к ним телесно, каковы были скитавшиеся в пустынях, в горах, вертепах и расселинах земных, которым невозможно было видеть жертвенник и священника. Этих людей Сам Христос, очевидно, освящал сим освящением. Из чего это видно? Из того, что они имели жизнь в себе, а они не имели бы, если бы не приобщались сего таинства, ибо Сам Христос сказал: «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6, 53), и в ознаменование этого ко многим из сих святых посылал ангелов с Дарами».
Он это говорит в связи с тем, что в его время было такое мнение, что если человек праведен, если правильно себя внутри настраивает, живет благочестиво, но считает себя недостойным причащаться Святых Тайн, то он получает такие же дары, такое же освящение, как и те, которые приступают. Он говорит: нет, если человек живет праведно, не совершает смертного греха и не приступает к причащению, то он не получает этого освящения, а получают только те, которые хотели бы, но не имеют возможности, поскольку находятся далеко от людей: в пустынях, в горах, в вертепах, т.е. в пещерах. И Господь Сам освящает их. Поэтому мы вполне можем предположить, что и к преп. Марии на протяжении всех лет ее пребывания в пустыне Господь посылал Ангела с Дарами. Зачем, спросите, нужен был Зосима? Для того, чтобы явить миру этот образ покаяния и святости.
Однажды преп. Онуфрия Великого, много лет проведшего в уединении, спросили: «Отче, каким образом ты причащаешься пречистых Христовых Тайн в субботу и в день воскресный?» Он отвечал: «Ко мне приходит ангел Господень, который и приносит с собой пречистые Тайны Христовы и причащает меня. И не ко мне только одному приходит ангел с причастием божественным, но и к прочим подвижникам пустынным, живущим ради Бога в пустыне и не видящим лица человеческого; причащая, он наполняет сердца их неизреченным веселием. Если же кто-либо из сих пустынников пожелает видеть человека, то ангел берет его и поднимает к небесам, дабы он видел святых и возвеселился, и просвещается душа такого пустынника, как свет, и радуется духом, сподобившись видеть блага небесные; и забывает тогда пустынник о всех трудах своих, предпринятых в пустыне. Когда же подвижник возвращается на свое место, то начинает еще усерднее служить Господу, надеясь получить на небесах то, что он сподобился видеть».
Теперь давайте подведем некоторые итоги.
Первое. Церкви нет вне Евхаристии. Церковь и есть Евхаристия. Церковное собрание исключительно евхаристичное. Существует тождество Церкви и Евхаристии. Святой Николай Кавасила приводит пример железа: «…Как в раскаленном железе мы обыкновенно видим не железо, но огонь, оттого, что свойства железа совершенно закрываются огнем, так если бы кто мог увидеть и Церковь Христову в том самом виде, как она соединена со Христом и участвует в Плоти Его, то увидел бы ее нечем другим, как только Телом Господним». Отталкиваясь от этого сравнения можно привести и другую параллель: Церковь, собрание христиан, но без Евхаристии уподобляется холодному железу, покрытому ржавчиной, и цена этому железу понятна. Без и вне Евхаристии нет Церкви, даже если там все время говорят о Христе. Это очень важно понимать и осознавать, что Евхаристия определяет нашу воцерковленность. Не внешние знания, не сведения о том, какие посты и праздники есть в Православной Церкви, не то, как брать благословение у священника или как строго поститься, не то на сколько градусов сгибать спину при поясном поклоне и в какие дни не делать земных и т.д. и т.п.
Именно евхаристичность нашей жизни определяет степень нашей церковности.
Второе. Евхаристия венчает и завершает все церковные таинства. Без Евхаристии все священнодействия несовершенны. Поэтому очень печально от того, что сейчас так сложилось, впрочем, не в наше время, а задолго до нас, что Крещение совершается как бы в никуда, – но так не должно быть. Те, которые вступают в церковную общину, делают это на виду у всех. Они вступают в общину через Крещение и утверждают свое намерение участием в Евхаристии. И в древности Крещение, Венчание, да и все прочие Таинства были в составе Литургии. Примером этой древней практики остается только Таинство священства. Мы не можем представить себе, что дьякона или священника или епископа могут рукоположить вне Литургии (где-то в кабинете соберутся епископы или где-то в кафе). Мы будем считать такого епископа или священника незаконным. Только тот, который принимает рукоположение на Литургии, во время Евхаристии, – вот это законный, правильно поставленный священник или епископ, который имеет право совершать все Таинства. И именно Евхаристия сообщает ему право это делать. Таким образом, рукоположение священнослужителя вне Евхаристии нам сложно представить, а древним христианам было точно так же сложно представить, что Крещение может совершаться вне Литургии, в частном порядке, отдельно.
Случается часто так, что люди ходят по разным храмам и ищут, где можно было бы совершить Крещение, так сказать, в неформальной обстановке. Они полагают, что это некое самодостаточное действие. Но мы уже знаем, что это не так! Поэтому и получается, что никаких даров в Крещении, как и в других таинствах, человек не получает, никаких плодов не имеет. Не происходит освящения. Потому что самое главное не было совершено.
Ни Крещение само по себе, ни Венчание само по себе, ни Соборование само по себе, ни Покаяние само по себе, ни все прочие таинственные стороны церковной жизни, если не сопровождаются Евхаристией и не приводят к ней, не спасают человека, не дают ему освящения и не приводят его к вечности.
Третье и самое важное. Евхаристия и есть то средство, тот небесный дар Бога человеку, с помощью которого он возвращается в рай, преодолевает раздробленность, возносится в Небесный Иерусалим. Если угодно, Евхаристическая Чаша снова есть то дерево жизни посреди рая, от которого могли вкушать плоды первые люди, лишившись этого после грехопадения (Быт. 2,9).
Это исключительный дар. Его не было, и такого больше не будет, как не будет иного Спасителя и иного имени, которым нам надлежит спастись, кроме имени Господа Иисуса Христа (Еф. 1,20-21). Это единственная возможность для человека возвратить себе потерянное Богообщение, зрение Бога. Это возвращение произойдет не когда-нибудь, не после смерти, оно происходит сейчас, каждый раз за Божественной Литургией, когда мы причащаемся.
И cвятые отцы всегда, независимо от своего места и времени проживания, настойчиво убеждали причащаться постоянно.
Но об этом мы с вами поговорим завтра.